Проблема пола в современной культуре

А. М. Яковлева

"Она выпивала, но Тэккерей не знал об этом."

Человек никогда не совпадает с самим собой. ... подлинная жизнь личности совершается как бы в точке этого несовпадения человека с самим собой, в точке выхода его за пределы всего, что он есть как вещное бытие, которое можно под-смотреть, определить и предсказать помимо его воли, "заочно". Подлинная жизнь личности дос-тупна только диалогическому проникновению в нее, которому она сама ответно и свободно рас-крывает себя. М.М. Бахтин

Сегодня все мы, независимо от половой принадлежности, живем в маскулинной, или, по терминологии, принятой в американской литературе, патриархатной культуре. Это культура, созданная мужчинами и для мужчин, ориентированная на определенные образцы духовного и нравственного развития, представления о норме, политические и идеологические стереотипы, отношение к миру вообще, короче говоря, это - маскулинная парадигма. За редчайшими исключениями, творцы ее - мужчины, и критерии ее создания также маскулинны. Историей общества считаются мужские деяния: войны, походы, завоевания, - и писалась история так же - мужским пером. Теперь эта вынужденная "омужчиненность" в понимании истории свойственна и женщинам, ибо другой истории - о женских делах и женским оком увиденной - пока не написано.

Знакомая ученая дама жалуется на психологические трудности профессии: чтобы сделать хороший перевод древнего исторического текста, нужно вжиться в чувства, которые испытывал автор. А он жил две тысячи лет назад. Там всадники несутся, как дикие звери, с рыком и лязгом, а моя современница за сердце хватается;
там двадцать тысяч врагов убито, (ликует автор), остальные спаслись бегством, - "ну, хоть кто-то жив остался, слава богу, " шепчет замученная переводчица, принужденная переживать несвойственные ей, сильные мужские эмоции из-за людей, которые, хотя и спаслись когда-то, все давным-давно умерли, а вот жалко...
Но и там, где это можно и нужно, непросто дается женщинам женский взгляд на вещи: он упрятан под навязанным цивилизацией мужским. С.Алексиевич, собирая женские свидетельства о войне, по ее собственному признанию, столкнулась именно с этой проблемой. Только женщине присущее видение событий приходилось раскапывать из-под мощного слоя мужских "очков".

Эталоном способностей, умственного и душевного развития в современной психологии являются мужские способности и развитие, и женщины, как правило, оцениваются в исследованиях по мужским меркам: эмоциональности, мол, в них больше, чем в мужчинах, логичности - меньше и т.п. Мужчина, таким образом, выступает нормой человека вообще, судьбою женщины при таком подходе становится как бы аномальность.

Творцы философии, поэзии, музыки, живописи, религии, политики за редкими исключениями - мужчины, и цивилизация наша, как она сложилась, - цивилизация мужская. Перед женщиной, стремящейся жить в ней и действовать, стоит альтернатива: или самой стать "мужчиной", т.е. принять маскулинную парадигму с ее образом мысли и деятельности, или цивилизацию лишить ее маскулинного характера. Массовым явлением пока стало первое.

Женщина XX века вошла в культуру. Каково же ей там приходится?
Основа основ культуры-человеческое отношение.
Рассмотрим поэтому вещный мир женщины и отношение ее с Другим.
Что составляет мир вещей, предназначенных для женщины и ей вмененных?

Это - свидетельства женской поэзии, стихи О.Николаевой.

Моя современница, однако, владеет не только будуарным парфюмерно-косметическим набором вещей, но, объединив в мезальянсе вещные миры наших бабушек, обладает и другими предметами. Это предметы и занятия, связанные с едой, постелью, одеждой, интерьером дома, а также - отметим отдельно - "бесполезными", но социально престижными вещами, такими, как книги, картины (по статистике, и большую часть посетителей выставок изобразительного искусства составляют женщины - старшеклассницы и дамы среднего возраста).
Итак, изящное соединение поэтического ажура-абажура с прозаическими колбасными изделиями стало символом женщины в современной культуре. Как отмечал Г.С. Кнабе 4, до середины XIX века вещь не была носительницей личностных, индивидуальных смыслов, знаком внутреннего духовного мира человека. Позже она обретает такое значение. (Интересно, что мужской мир XX века не имеет своей вещной атрибутики. Попробуйте составить ассортимент вещей, которые бы выражали мужской мир. Очки, бритва, лопата?.. Не получается. Но это в скобках.) Итак, определенный набор вещей символизирует в культуре женское. Каков этот набор, мы уже видели. Он неслучаен, ибо в основе женского вещного мира, созданного патриархатной культурой, лежит отношение к женщине как к вещи.
Вещь используют для целей, лежащих вне ее:
как орудие труда, как игрушку, как средство получения тепла, света и т.д. Вынутая из контекста своей утилитарной среды, вещь обесценивается, ибо цель ее - вне ее, а не внутри. Вещь не может быть самоцелью, ибо тогда она уже не вещь. Человек не может, не должен быть употребляем наподобие вещи, ибо тогда он перестает быть человеком.
Впрочем, отношение к человеку как к личности, идея его самоценности, уважение к индивидуальным особенностям и достоинству самости возникают в культуре только с появлением гуманизма как теории и реального социального движения, т.е. с эпохи Возрождения. В XVIII в. И.Кант провозглашает безнравственным отношение к человеку только как к средству, как к вещи.
Буржуазная цивилизация с ее культом практицизма, утилитарности, т.е. реальный капитализм, - не лучшая почва для того, чтобы в жизни взошли эти теоретические семена. И все же идеи не горят. Протест против вещного отношения к человеку - это отрицание сведения сущности человека к набору полезных функций, в каждой из которых он принципиально заменим, это утверждение уникальности каждой личности. Правда и то, что плоды такой антивещной революции в понимании человека достались прежде всего и опять-таки мужчинам. Утверждалось достоинство личности, - но личностью для общественного сознания оставался только мужчина. Призыв к свободному развитию разума и нравственности - это призыв, исходивший от мужчин и обращенный к мужчинам.
Человека формирует его социальная среда, отношения в этой среде. Однако человек - не пассивный продукт влияния общества, но и активный его преобразователь. Поэтому, делом опровергая правомерность мужских дискуссий на тему "Человек ли женщина?", в XVIII веке зародилось феминистское движение. Его история, включая и день сегодняшний, знала завоевания и поражения, феминизм мог быть социально прогрессивным движением или вырождаться в крайние, уродливые формы, - и тем не менее это было фактом всемирно-исторического значения, знаменовавшим пробуждение женского самосознания, становление ее как личности.
Вхождение женщины в культуру - это превращение ее из объекта в субъект истории, из существа, с которым все только происходит, в деятеля, творца событий. Конечно, и в своей предыстории женщина реально не была только привычно второстепенным "тылом": чего бы стоили все мужские и "главные" фронты без этакой "второстепенной детали"? Они бы тут же потеряли не только свое "главное" значение, но и вообще бы исчезли как факт. И в этом смысле всегда для истории мужчины и женщины были равновелики, хотя и неравны между собой. Но именно осознание своего реального положения и перспектив делает женщину настоящим субъектом культуры.
Октябрьская революция, уничтожив старый социально-экономический строй, дала женщине экономическое и юридическое равенство, равенство по закону. Однако равноправие мужчин и женщин - еще не социальное их равенство и уж тем более не духовное. Причины общеизвестны, и нет нужды останавливаться на них подробно: двойной рабочий день современной женщины (дома и на производстве), необходимость сочетания материнства и трудовой деятельности, бытовые трудности, гораздо более сказывающиеся на жизни женщин, чем мужчин и т.д. Поэтому женщина продолжает оставаться вещью, средством, пытаясь осознать в то же время себя личностью. Женщина вошла в культуру, а мужчина продолжает относиться к ней так, как будто ее история и не начиналась. Но об этом чуть ниже.
Еще в XVII веке Лабрюйер полагал: "На ученую женщину мы смотрим как на драгоценную шпагу: она тщательно отделана, искусно отполирована, покрыта тонкой гравировкой. Это стенное украшение показывают знатокам, но его не берут с собой ни на войну, ни на охоту, ибо оно так же не годится в деле, как манежная лошадь, даже отлично выезженная" 5.

Собственно человеком в культуре считается мужчина. Для всей истории культуры характерна дуалистическая диалектика, с помощью которой описываются женское и мужское начала:

Перечень оппозиций можно было бы продолжить, но достаточно.
Известно положение К. Маркса: "Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку"6. Итак, человеческое отношение - это отношение к Другому как к себе подобному. Здесь важны оба слова: отношение к Другому как к себе подобному, а не к чужому, и отношение к Другому как к себе подобному, а не тождественному. Ибо отношение к Другому как к чужому воспроизводит древнюю патерналистскую оппозицию "свой/чужой" со всеми вытекающими из этого мироощущения практическими последствиями; отношение к Другому как к тождественному себе происходит из монологизма опять же патерналистского толка и кончается крахом отношений вообще, - ибо тождество такое невозможно, - нетерпимостью и ненавистью ("весь мир как Я, а если он не таков, пусть провалится в тартарары").
Относится ли человек к себе как к человеку - зависит, повторим, от того, относится ли он к Другому как к себе подобному; рассмотрим в связи с этим типические отношения в нашей культуре: женщины к женщине; женщины к мужчине; мужчины к женщине; мужчины к мужчине.
Как уже отмечалось, женщина в культуре XX века объективно выполняет две противоречащие друг другу функции, прежде разделенные: рабочей силы и "украшения жизни". Функция рабочей силы также внутренне противоречива, ибо женщина в качестве домашней рабочей силы выбрасывается из социальной жизни и коммуникации, что равносильно ее "гражданской смерти" 7;
женщина в качестве общественной рабочей силы втягивается в гражданскую жизнь с ее мужскими ценностями достижения, приоритета, жесткости и иными гражданскими доблестями.
Нередки случаи распределения, разделения:
одни женщины, работая в общественном производстве, ориентированы в основном на дом; другие, и имея семью, основные силы отдают карьере. Однако громадная масса женщин вынуждена "разрываться" между тем и другим, неся бремя неудовлетворенности как в одной области жизнедеятельности, так и во второй. Такая внешняя и внутренняя разорванность бытия и сознания ведет к социальной напряженности в отношении женщины к женщине: граждански ориентированные женщины склонны презирать "домашних клуш", последние отвечают взаимностью. Это - отношение к Другому как к чужому. Отношения внутри каждой группы неоднозначны, отношение к другим представительницам своей группы как к подобным себе хотя и встречается, однако редко, нетерпимости к инакомыслию и инакодействию и здесь хватает с избытком. Социально-психологическим медиатором для этих двух групп женского населения, составляющих рабочую силу общества, может выступать негативное отношение к третьей, одевающейся "от Зайцева", ориентированной не на дом и не на общественное поприще, а на "жизнь".
Следует отметить, что все три женских типа - порождение патриархатной культуры, и в этом смысле общество имеет то, что заслужило. Уже из вышеприведенного списка, маркирующего женское и мужское начала, видно, что женщина воспринимается как аномальный мужчина, иными словами, культура культивирует те качества в женщинах, которые противоположны ее идеалу мужчины.
"Мы называем непостоянной женщину, которая разлюбила; легкомысленной - ту, которая сразу полюбила другого; ветреной - ту, которая: сама не знает, кого она любит и любит ли вообще; холодной - ту, которая никого не любит"".

Женщине отказывают в праве быть личностью, когда заявляют, что женское - это природное, мужское - культурное; мужчина - создатель нового, женщина - хранительница старого, уже открытого ("неповторимость подлинной личности состоит именно в том, что она по-своему открывает нечто новое для всех..." 9). У женщины тем самым отбирают даже характер ("у подражателя (в сфере нравственного) нет характера, ибо характер состоит именно в оригинальности образа мыслей" 10). Индивидуальность, не имеющая общественно значимых форм реализации (что относится к женщинам-домашней рабочей силе и к женщинам-"украшениям"), склонна к вычурности, капризу, приоритету внешнего над внутренним, истероидности в поведении.
Современное отношение женщины к мужчине также не может быть охарактеризовано как отношение к себе подобному. Мужское отношение к себе как к вещи, функции женщина проецирует и на свое отношение к мужчине.
Если, согласно расхожей мужской мудрости, время проводят с женщиной-"украшением", а женятся на "домашней", то и женщина требует наличия рыцаря и добытчика, - хорошо бы в одном лице, но можно, на худой конец, - и в разных. Сочетание этих качеств в одном лице - задача объективно труднодостижимая, и то, что для образа "рыцаря" определяется как мягкость, интеллигентность, перекочевывая в образ добытчика начинает восприниматься как мягкотелость, "неумение жить", мужественность рыцаря обращается в мужланство добытчика; способность хорошо обеспечить материальное положение семьи нередко конфликтует с высокими качествами "рыцаря", такими как честь, достоинство, бескорыстие; экономико-бытовая изворотливость вступает в противоречие со стойкой бескомпромиссностью и т.д. "Мужчины - вымерли", - констатируют женщины. Немудрено... И это - такое же следствие маскулинной культуры, как и отношение женщины к женщине.
Печальный парадокс заключается в том, что социально ориентированная, "деловая" женщина делает себя, конечно, по образу мужчины, ибо иного гражданского идеала в патриархатной культуре нет. Маскулинизированные женщины, взявшие за образец свободу и независимость вместо заботы, эмоциональную фригидность вместо душевной теплоты, - такое же уродливое явление наших дней, как и феминизированные мужчины. Это вообще две стороны одной медали. Женская эмансипация, проходящая согласно данной модели, - плод от древа патриархатной культуры, продолжающий воспроизводить ситуацию, его породившую.
Преобладание женщин - в основном, по-видимому, "домашней" интенции - среди наших учителей имеет следствием массовое производство девушек-"украшений" (как реакция отталкивания от образа задерганной и крикливой, плохо одетой учительницы) и женственных (по типу "домашних" женщин) юношей.
Пришла пора женщине заговорить с миром, утверждает поэтесса Лариса Васильева. "Что она может сказать миру, эта заговорившая женщина?", - издевается Ю.Кузнецов 11. При всей оскорбительности тона проблема обозначена верно: важно, какая женщина "заговорит с миром" и ч т о она скажет. Ведь может потребовать в качестве революционной перестройки расширить издание книг по кулинарии и срочно создать кодекс нравственности по принципу - давайте жить дружно... Иная грезит о том, чтобы женщина вновь стала средой для мужчины (телепередача "Мужчина и женщина" в цикле "Институт человека"), а самые радикальные, пожалуй, будут прогрессивно вещать о необходимости запрета на женское участие в общественном производстве, что, понятно, и невозможно, имея в виду процент женщин среди работающей массы населения, и утопично: захотят ли этого женщины? (Другое дело, что общество, развивающееся по демократическому и гуманистическому пути, обязано создать для женщин возможность выбора: как и сколько трудиться, по какому графику, только дома или в сфере общественного производства и т.п.)
Типичное отношение мужчины к женщине описано достаточно подробно в феминистской литературе. Дадим здесь лишь краткий очерк.
Посмотрим, "из чего только сделаны" женщины, по мнению мужчин. По большей части - из самых мерзких представителей фауны, отвечает Семонид Аморгский. Одни сотворены из свиньи и унаследовали ее навозный образ жизни, другие - из коварной лисы, третьи - из собаки; кроме того, "из комьев земляных", "из волны морской" ("двоится ум ее"), осла, коня, обезьяны. Единственный положительный тип женщины в этой классификации - женщина, созданная из пчелы (вспомним стихи О.Николаевой, где соединились пчелино-рабочие достоинства с прелестями женщины-"украшения"). Ее главные достоинства: она приносит достаток, сильное потомство, избегает общества подруг. И если, по мнению некоторых авторов, первым теоретиком феминизма был Платон (V- IV вв. до н.э.), то первый теоретик антиженской позиции, вероятно, - Семонид (VII вв. до н.э.).
Женщина сотворена, согласно многим преданиям, иным способом, чем мужчина, и не просто иным, а - низшим: из другого, худшего материала - грязи, животных, ребра мужчины и т.п. Какова же она? О, она обольстительна и отталкивающа одновременно, без нее нельзя обойтись, но и жить с ней тоже невозможно: она хитра, коварна, лжива, связана с дьяволом.
Римский поэт Ювенал (I-II вв. н.э.) полагает, что "едва ли найдется тяжба, в которой причиной ссоры не была бы женщина". Эту же характеристику подхватывает французская пословица "ищите женщину", утверждающая слабый пол в качестве первичной причины бедствий и преступлений. "У большинства женщин нет принципов", - поучает Лабрюйер в XVII веке. Один из литературных героев романа И.С. Тургенева "Рудин" в связи с любым несчастьем спрашивает: "Как ее зовут?" "Баба с возу - кобыле легче", - гласит русская пословица. В привилегированных слоях общества средневековой Западной Европы появляется образ Прекрасной Дамы, однако ее любят как бесплотный идеал, с реальными же дамами в массовом, так сказать, порядке обращаются вполне варварски.
В истории, написанной мужчинами, - а ведь только такая история и написана, - женщина является причиной войны (вспомним Елену Прекрасную, похищенную Парисом, что послужило поводом к Троянской войне), средством достижения целей, не связанных с нею как с личностью (детородных, производственных и Др.), наказанием за грехи, самим грехом, а также наградой доблестному творцу истории - мужчине: "Кричали женщины ура и в воздух чепчики бросали" (А.С.Грибоедов).

Мужчины, решая свои задачи, - управление государством и развитие промышленности, ведение войны и заключение мира, - облекали их в женские телеологические одежды: "герои и вожди" у Семонида "сошли в подземный мрак в борьбе за женщину". По мнению русского философа Н.Ф.Федорова (XIX в.), повинная в соединении полов женщина - источник вражды, милитаризма и развития промышленности, работающей на европейский "культ женщины" (производство нарядов, парфюмерии и т.п.), что ведет к ненависти и разъединению людей (читай: мужчин; кстати, у Н.Ф.Федорова идет речь об общем деле сынов, о воскрешении отцов; как обстоит дело с дочерьми и матерями - неясно, вернее, имея в виду контекст, вполне ясно).
Поскольку семья в обществе - экономическая ячейка, постольку в среде угнетенных классов жена ценилась физически здоровая, выносливая и крепкая, - ведь относились к ней как к производительной силе, и другим это отношение и быть не могло, таковы законы истории. В культуре господствующих классов идеал складывался иной: слабость, утонченность, искушенность в искусствах, обладание капиталом - его черты. Однако общим в обоих случаях остается отношение к женщине как к вещи.
Для современной отечественной публицистики, занимающейся женской темой12, характерны биологизаторство и поиски вечной сущности человека - дабы привести, наконец, в соответствие эту вечную сущность и общественные условия (что, как известно, было в свое время подвергнуто блестящей критике К.Марксом). Метафизичность и выведение типа культуры из специфики мозговых полушарий служат обычно все той же патриархатной позиции и приводят к ожиданиям и прогнозам о том, что перестройка - эпоха становления Мужчины(!).
Проанализируем идеологию этого подхода на примере концепции Ю.Б.Рюрикова, ибо последняя чрезвычайно популярна у массового читателя, будучи адекватной структурам современного обыденного сознания.
История отношений мужчины и женщины и представляется Рюрикову в виде триады. Во времена Платона - "золотой век", сплав понятийно-логического и образного постижения мира, для каждого указывается соответствующее полушарие головного мозга13; в другой работе Ю.Б.Рюриков утверждает, что левое полушарие - мужское по своей сути, правое - женское14. Итак, античность - это идеальное слияние двух типов мышления (из-за недифференцированное(tm) полушарий у Платона?) и двух полов, своеобразный гермафродитизм (чистая мифология!). Далее произошло их "распочкование", что негоже. Культура будущего призвана вновь их соединить. В то же время, противореча себе в оценке античности, наш автор полагает, что: "Патриархатные законы социальной эволюции были в разладе с законами биопсихической эволюции - и они глушили их и тормозили этим весь ход цивилизации"16. Следовательно, отношения между мужчиной и женщиной в эпохи рабовладения, феодализма, буржуазной формации - тормоз для прогресса цивилизации (а как же "золотой век" платоновских времен?). Замечательно. Прогресс противен человеческому естеству - вторая идеологема этой нормативной конструкции. Вся предшествующая история - пуста и представляет из себя лишь предысторию человечества - идеологема третья.
Несмотря на словесные клятвы в верности социологической идее "социальных пружин" как определяющего фактора, позиция эта метафизическая и биологизаторская по своему существу. В человеке -два этажа: биологический и социальный, они могут быть в согласии или, напротив, в отношении рассогласованности (как будто существует вечная и неизменная "природа человека" и вечный и неизменный социальный закон). Любовь человека - "от нервов", но не только. Хотя у человека дело и обстоит сложнее (сравнительно с крысами; спасибо и на этом), "таинственные чувства рождает не только его мозговой аппарат... сами нервные волокна человека - внемозговые - усиливают и ослабляют его ощущения... Видимо, в человеке, в существе невероятно сложном, таинственные чувства источает и мозг, и сердце, и нервы, и, может быть, весь организм..."16 Сущность любви связана, по Рюрикову, с компенсаторной ее функцией, с ее способностью "возмещения за биологическую ограниченность нашего тела"17. Творческие способности человека определяются, оказывается, его гормональным аппаратом. Со ссылкой на французских медиков Рюриков объясняет различие возрастных пиков умственных и психологических способностей у мужчин и женщин через "женски-материнскую физиологию"!". Чудесным образом половые гормоны, однако, не влияют на творческие способности наших стойких мужчин. Пропагандируя будущий "биархат", автор ключевую роль - в традициях патриархатной культуры - отводит Мужчине. Как просто ларчик открывался!
Вышеприведенная символизация "женского" и "мужского", в общем, справедлива для всей современной цивилизации. Но нас прежде всего интересуют особенности типа современной женщины, а потому бросим взгляд сначала назад, а затем посмотрим под интересующим нас углом зрения на современный культурный материал.
Маскулинная культура нашла свое наиболее отчетливое и откровенное выражение в тоталитарных режимах XX века. Ее черты в фашистских обществах (три "К" как удел женщины в Германии: дети, кухня, церковь; культ физической силы, гиперболизация древнеримских форм в архитектуре и т.д.) - тема отдельная. Советская женщина, будучи сформирована в маскулинной советской культуре и ставшая ее транслятором и субъектом, с не меньшим правом может быть поименована типом тоталитарной женщины. Индустриальный пейзаж, образованный фаллическими символами труб, телеграфных столбов и пр., коим столь долго любовались советское кино и живопись, вдохновлял и советскую женщину. Сублимированное фаллическое начало находило свое выражение и в военных парадах, которые сами по себе есть зрелище и зрелищность которых удвоилась с вхождением в обиход телетрансляций, - они были любимым эстетическим наслаждением для многих.
Эпичность, особый размах (если не сказать - размашистость), монументальность в стиле Вучетича процветали повсеместно, во всех видах и жанрах советского искусства (талантливость мы здесь выносим за скобки). Недаром то, что имело камерные формы и посвящено было собственно человеческому в человеческом существовании, клеймилось как "упадничество", "мелкотемье", - и это еще в лучшем случае. Неверно было бы считать предельную идеологизированность, преклонение перед дисциплиной, обожествление любого единства (в противоположность дифференциации), государственности (в противоположность общественной самодеятельности), общественного, коллективного (в ущерб личному) чем-то, что было присуще лишь официозу. Нет, такие этические и эстетические предпочтения становились страстью и пристрастием самого массового сознания, они становились ценностью и в сознании тоталитарной женщины. Это, конечно, общий абрис ситуации, внутри которой были свои исторические и социологические традиции: то героиней становилась "красная косынка" (передовая работница неумственного труда), то "синий чулок". В мироощущении маскулинной культуры отсутствует глубинное, не на вербальном, а на экзистенциальном уровне, идея человека как космоса. И мужчина-то в основном сводится к его утилитарным функциям, но к женщине вещное отношение выступает, так сказать, в квадрате. Старая социология, отмечая наличие домохозяек в советском, таком до мозга костей производственном обществе, все время как бы оправдывает сей факт некоторой социальной незрелостью, недоразвитостью этих особей. На него же списывают многие "недостатки", например, существование религии в СССР при отсутствии здесь у нее социальных корней. При этом долгое время замалчивался тот факт, что на малоквалифицированных, низкооплачиваемых, тяжелых физических и ночных работах заняты в основном женщины. И причиной скрытой дискриминации по полу является на самом деле мужской шовинизм тоталитарной идеологии. И что самое удивительное, - а впрочем, и самое естественное, ибо речь идет о менталитете тоталитарной женщины, - это то, что большинство женщин склонны отождествлять маскулинный и свой собственный взгляды на себя самое. Этот процесс продолжается и сейчас, однако об этом несколько ниже.
Тень, хотя и грубо, но зато точно очерчивает контуры предмета. Такой теневой стороной жизни советского тоталитарного общества, в которой наиболее явственно, без камуфляжа, свойственного явлению "на воле", выступало положение советской женщины, была система ГУЛАГа.
За последние годы издано много мемуаров о пребывании в лагерях. Издевательства и унижения терпели там и мужчины, и женщины. Однако существует один существенный пробел в большинстве изданных воспоминаний, даже женских, и это пробел многозначительный. Речь идет о сексуальном унижении женщины в ГУЛАГе. Мало кто находит в себе мужество рассказывать и об этом, и причина здесь та же, что заставляет многих молчать об изнасиловании: женщине не стыдно, например, что ее ограбили; но при изнасиловании как бы часть вины, полновесный кусок грязи падает и на женщину. Истоки такого отношения к подвергшийся насилию женщине видятся опять же в недрах маскулинной культуры.
Человек, как известно, существо символизирующее. О зачатии и деторождении у человека нельзя говорить как о животных актах, несмотря на всю их биологическую подоснову. Человечество знает высокие образы-символы; например, в Христианстве это Благовещенье, сошествие Духа Святого к Марии, образ Мадонны с младенцем. Расчеловечивание образов лишает человеческую жизнь ее человечности, десимволизация убивает экзистенциальную сущность человека. Одной из немногих женщин, решившихся рассказать об этом аде ГУЛАГа, была Ефросинья Керсновская, чей альбом рисунков издан недавно. По технике - это обычная альбомная живопись начала XX века. Потрясающая ценность этих рисунков - в запечатлении живых картин бытия автора в лагере. Рисунки сопровождены объяснительными подписями. Один из рисунков ужасает особенно: в лагерном сортире с невысокими перегородками, в окружении куч смерзшегося дерьма, под наблюдением ВОХРы, в рваных ватниках и кацавейках мужчины и женщины совершают то, что "на воле" было всегда интимно и тайно. Охранники за жалкие взятки, которые предлагались им зэками, сводили мужчин и женщин; женщина также покупалась, в ГУЛАГе ходила присказка: "Давай пайку - делай ляльку". Святое материнство было опущено до скотского состояния, детей потом отбирали и судьба их, нелюбимых и ненужных, была туманна и трагична. Здесь - суть тоталитарного, вещно-функционального отношения к женщине, детям, человеку вообще, именно здесь, а не в "Кубанских казаках", "Светлом пути", кремлевских обедах с концертами оперных и балетных див, выборах женщин в государственные органы по разнарядке, судьбе знаменитых летчиц, трактористок, ткачих, Валентины Терешковой.
Нечеловеческое отношение женщин к самим себе - сущность тоталитарной женщины, - потеснив партийно-идеологические оковы и разросшись в иные, но также "вещные" стороны, - очень явственно в сегодняшнем состоянии культуры. Обратимся к образу женщины на телеэкране; займемся не только героинями, но и авторами-женщинами.
Проговорки, унижающие личность женщины, встречаются на телевидении сплошь и рядом. Наша соотечественница в передаче для деловых женщин "Козырная дама" (эфир 21 мая 1993 г.) перечисляет категории существ, которым помогает ее организация:
это дети, женщины, люди (женщина, выходит, уже и не человек).
Три типичных портрета советской женщины постперестроечной эпохи представила "8-Мартовская" программа "Красный квадрат" (эфир 13 марта 1993 г., ведущие - А.Любимов, А.Мигранян). Прелестная эстрадная артистка К.Новикова, в отличие от своего сценического имиджа, оказывается, чувствует себя спасительницей женщин: мои зрительницы, ах, мои зрительницы, говорит она без конца, я им несу улыбку и участие. Певица Ирина Отиева блестяще продемонстрировала "женскую логику", заявив сначала, что ей не приходилось испытывать неуважительное отношение со стороны мужчин, т.к. она ими всю жизнь руководит, и тут же пожаловалась, что ей все время доказывают, что женщина глупее и вообще хуже мужчины. "Железная леди" Сажи Умалатова на вопрос, как она реагирует на ухаживания мужчин, отрезала: "Мы такими вопросами не занимаемся".
Традиционно маскулинное отношение к женщине продемонстрировали и два художника в программе "К-2" ("Ню"; эфир 7 мая 1993 г.). Один из них, считая, что потреты женщин в одежде выглядят неизменно как потреты с Доски почета, портретирует исключительно женские гениталии; сущность женщины, говорит он, - в гениталиях, по ним и можно узнать человека. Второй художник представил скульптурную композицию "Женщина-пароход", в которой женщина, напротив, отождествляется с цивилизацией как с чем-то чужим и страшным. Эти образы могли бы остаться фактом личной биографии каждого, если бы за ними не проглядывала определенная интенция социокультурного плана.
Сравнительно недавно Г. Шергова сделала телефильм о Н.Ф. Федорове. Сам этот факт можно было бы только приветствовать, однако поражает, как автор-женщина сумела обойти принципиальный вопрос о женоненавистничестве Н.Ф.Федорова, основоположника русского космизма. С восторгом и полным пиететом Г.Шергова излагала основную идею "Философии общего дела", а именно идею воскрешения отцов и сынов. Но не матерей и дочерей!.. Характерная черта менталитета самобытного русского философа, освещающая многое в его учении, просто "пересела" в сознание поклонницы, неспособной осмыслить, насколько это оскорбительно для нее самой, да и просто отрефлектировать эту идею.

В начале января 1993 г. по ТВ прошла программа "Тема", посвященная на этот раз проблеме женской жестокости. Одна из участниц высказалась: "Женщину не может оскорбить наличие у нее чисто женского качества". Ведущий полюбопытствовал: "Какого?" - "Того, что она безмозглая", - был ответ. Аудитория радостно улыбалась...
6 января 1993 г. в телефильме о Е.Блаватской, поставленном женщиной-режиссером, вместо обсуждения по существу зритель был вынужден наблюдать, как проблемы Востока и Запада, оккультизма и мистики приобретали явные формы дамского рукоделия.
Особенно - в свете нашей темы - любопытен феномен фильма "Просите и дано будет" (эфир - 7 января 1993 г.). Сценарий написан тремя женщинами, в т.ч. Н.Бондарчук; она же - режиссер и исполнительница одной из главных ролей; в состав исполнителей вошла почти вся семья Бондарчук-Бурляева, и это очень характерно. По уровню мастерства мы увидели сплошной кич, сплошную патоку, где все герои, кроме одного, однообразно положительны до приторности. Все женские персонажи настолько монотонно розовы, что дезиндивидуализированы полностью. Уголком выглядывает квазифеминистская мыслишка "все зло от мужского начала", что, как нетрудно заметить, есть вывернутое наизнанку бытовое клише "все зло от женщин". Все вместе производит впечатление домашнего самодеятельного спектакля с назиданием. И это - важная характеристика современного женского менталитета, имеющего достаточно массовое распространение.
Итак, женщина в зеркале нынешнего телеэкрана соглашается, сама формулирует и блестяще доказывает, что:

• женщина лишена интеллекта, а следовательно, и его плодов - знания, да и вообще способности мыслить;
• женщина не имеет индивидуальности (а значит-и души);
• женщина лишена даже плоти, настолько она конфетна и лубочна.